Гузель Яхина рассказала порталу «Культура.РФ», почему ее не удивили отрицательные отзывы о сериале «Зулейха открывает глаза», что она думает о нем как зритель и какие книги рекомендует читать в условиях самоизоляции, и это интервью предлагаем почитать на нашем сайте. 

По роману «Зулейха открывает глаза» поставлен спектакль в Башкирском театре драмы, авторы его инсценировки — вы и Ярослава Пулинович. У сериала «Зулейха открывает глаза» другие сценаристы. Не страшно было доверить кому-то интерпретацию своей книги?

— Подписывая договор с ВГТРК, я ничего не знала об этом проекте. Ничего еще не было определено, и в каком-то смысле это была игра вслепую: я понимала, что либо отдаю свой текст, либо нет, вариантов не было. И отдала его с опасениями в сердце. Позже, после первого же разговора с режиссером Егором Анашкиным (сначала я познакомилась с ним), мне стало гораздо легче, я поняла, что Егор очень неравнодушный человек и для него очень важны те смыслы, которые заложены в романе. Мы говорили о том, что важно снять фильм так, чтобы он не стал просто мелодрамой на фоне таблички «ГУЛАГ», и за любовными перипетиями не должна померкнуть трагедия крестьянства. Я поняла, что Егор думает так же. Так что опасения были, и я рада, что они большей частью не оправдались.

— Встречались ли вы с актерами до начала съемок этого сериала? Отвечали ли на какие-то их вопросы? Бывали на съемках?

— Я была на съемках единственный раз в сентябре 2018 года, когда только-только был построен поселок Семрук на берегах Камского моря и съемки начались. Так получилось, что в эти дни я оказалась в Казани и, раз уж все так совпало, поехала посмотреть поселок и увидела часть съемочного процесса. Но я не стремилась к участию в нем, сама отказалась писать сценарий, никак не пыталась повлиять на то, что происходит, и приходила на помощь, только если моя помощь требовалась.

Что касается актеров, я была открыта к любым вопросам и общению. Если Чулпан Хаматовой нужно было дополнительно что-то рассказать, я была готова это сделать. Рамиль Сабитов приезжал ко мне в гости и говорил не столько о своем герое Муртазе, которого он блестяще сыграл, а в целом о романе. Я дважды по просьбе канала читала сценарий и давала правки скорее консультанта, нежели участника процесса. Они касались и мелких деталей татарского быта, обычаев в татарском доме, и каких-то крупных, узловых вещей, например флешбэков. Первый, изначальный вариант сценария был чуть дальше от романа. Рада, что в конце концов снова вернулись практически к романному действию.

— Что вы думаете о сериале не как автор, а как зритель?

— Я смотрела его в основном с удовольствием. Мне этот сериал нравится, мне кажется, что он талантливо снят и что Егор Анашкин сделал прекрасную работу. Самое главное, что в ней видно неравнодушие его, актеров и всей команды. Мне кажется, получился очень достойный фильм.

— Мне порой сложно смотреть: не так произнесенная фраза, не та интонация или слова, которые во фразе поменяли местами, царапают просто потому, что в моей голове уже сложился собственный фильм, история Зулейхи изначально написана как сценарий. Но я понимаю, что фильм снимала не я, и стараюсь обращать внимание не на отдельные моменты, а на картину в целом. Она сделана с душой, и я благодарна актерам и режиссеру за то, что какие-то характеры обогащены.

Например, Александр Сирин сыграл Константина Арнольдовича в фильме совершенно по-иному, чем он написан в книге. Не сухим интеллигентом, а трогательным беззащитным человеком с огромными глазами. Эта трактовка образа очень удачна. Образ художника Ильи Петровича Иконникова тоже полностью отличается от романного. Ироничность Иконникова, которого сыграл Дмитрий Куличков, — отдельная находка. То есть мне порой бывало и радостно, потому что в киноверсии история вдруг заиграла новыми красками.

— В 2015 году, когда вышла книга, реакция на нее в Татарстане со стороны националистически настроенных кругов была достаточно острой, я бы сказала, агрессивной. Уже тогда прозвучали обвинения в очернении татарской женщины, татарской истории, в том, что роман подрывает основы национального самосознания.

Просто тогда реакция была локальной и, скорее всего, незаметной широкому читателю. Тогда роман обвиняли в очень разных, порой прямо противоположных вещах. Были критики, которые писали, что это облегченная версия того, что было на самом деле, и писать так о репрессиях и позволять героине обрести свое женское счастье в условиях ГУЛАГа недопустимо. Были голоса противоположные — о том, что это очерняет историю. Были статьи, правда, их было совсем мало, где меня обвиняли, что русская женщина в романе очень неприятна и аморальна, а татарская женщина, наоборот, очень симпатична и вызывает сочувствие. Были очень разные мнения, и я сделала для себя вывод, что роман «Зулейха открывает глаза» оказался неким зеркалом, в котором критик видит какие-то свои страхи и рассказывает о них. Но я не вступала в дискуссии и была благодарна уважаемым критикам просто потому, что из-за этих горячих дискуссий аудитории у книги прибавилось.

Поэтому критика, которая сейчас возникла вокруг фильма, была ожидаема. Но я, конечно, не ожидала что ее волна будет так высока и она выплеснется на актеров, в первую очередь на Чулпан Хаматову. Мне это кажется очень странным, я бы даже сказала, диким. Чулпан так много делает добра для страны в целом и для больных детей России, что очернять ее, оскорблять (а происходящее в интернете иначе чем оскорблением не назовешь) может только дикарь. Но я могу сказать, как человек, находящийся внутри процесса, что кроме негативной волны, которую горько наблюдать, есть и волна позитивная. Она тоже очень сильная. Я искренне признательна тем, кто написал или позвонил мне в эти дни. Таких людей очень много. Эти две волны, негативная и позитивная, уравновешены, по крайней мере в моем сознании.

— Я не думала о каком-то конкретном читателе, когда писала книгу, и не рассчитывала, как маркетолог, портрет того, кто возьмет ее в руки. Мне кажется, что если какая-то тема очень сильно волнует автора, то у него есть шансы взволновать читателей.

Что касается фильма, то сразу оговаривалось, что это будет спецпроект — имиджевый проект, сделанный очень тщательно и посвященный серьезной теме. Но меня предупреждали, что спецпроекты, просто в силу своей серьезности, собирают гораздо меньшую аудиторию. Видимо, аккуратно готовили к тому, что у сериала может быть низкий рейтинг. Сейчас мне очень радостно, что рейтинги у сериала «Зулейха открывает глаза» хорошие и их цифры не снижались на протяжении всех серий. Это очень здорово, что зрительская аудитория восприняла непростой и нерадужный киноязык, который выбрал Егор Анашкин, и готова смотреть серьезное кино, где происходит много страшного. Предположу, что эта аудитория готова интересоваться своим прошлым.

— Густав Флобер, описывая смерть мадам Бовари, чуть не умер. Бывали ли у вас моменты, когда, описывая испытания, выпавшие Зулейхе, вы чувствовали физический дискомфорт?

— Тяжелее всего при написании романов, и первого, и второго — «Дети мои», был не процесс написания, а подготовка, начитывание материала. Читать много жестокой правды — это испытание, когда порой действительно ощущаешь физический дискомфорт, представляя себе все то, что переживают люди. Готовясь к написанию романа «Дети мои», я прочитала большой корпус мемуаров депортированных немцев об их испытаниях в этот период. Это было тяжело и действительно вызывало очень серьезную телесную реакцию. Когда пишешь — сам определяешь стиль, а когда читаешь — стиль определяет автор, за которым ты следуешь. Хотя, конечно, когда пишешь, пытаешься не просто простраивать сцену, а как-то в душе ее проживать.

— Обычно процесс создания романа меняет и самого автора. Что изменили в вашем характере или образе жизни романы «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои»?

— Я почувствовала ответственность за написанное слово. Раньше я ощущала ее, но не понимала, насколько она велика. Только когда после выхода романов «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои» я стала получать письма читателей, рассказывающие о судьбах других людей, я поняла, как велика эта ответственность. И еще мне кажется, что я стала гораздо взрослее, потому что очень многое прочитала и передумала за это время.

— История Зулейхи начинается в 1930-е годы, роман «Дети мои» — еще раньше. Вас вдохновляет только прошлое? Или современные темы вас тоже волнуют?

— Из современных тем мне интересна тема взаимоотношения Западной и Восточной Германий, их отношение к Советскому Союзу — России и к историческому прошлому. Интересна тема работы с исторической памятью в разных странах. Но это глобальные вопросы, и жизни не хватит их изучить.

Еще мне очень интересна тема гастарбайтеров, как уживаются в одном городе (в моем случае это Москва, я живу здесь) коренные жители и приехавшие сюда на работу люди из стран с другой культурой и языком. Они живут как будто в своем мире, и я чувствую свою причастность к нему потому, что немного знаю татарский и порой, слыша разговоры гастарбайтеров из Узбекистана и Таджикистана, что-то понимаю и как будто заглядываю через щелочку в их мир. В современности много интересных тем, но сейчас меня очень волнует исторический сюжет, ранние советские годы.

— Как вы считаете, писать нужно каждый день или правильнее подождать, когда придет вдохновение?

— Не хотела бы давать каких-то универсальных советов. Мне кажется, слово «вдохновение» подходит больше для работы над короткими, небольшими вещами. В работе над большим текстом вдохновением не обойтись, нужны настойчивость, привычка к постоянному труду, писательская дисциплина и писательская честность, а не вдохновение. Я бы сказала, что нужно думать и работать каждый день, а писать, наверное, только на этапе, когда история уже сложилась в голове.

— Не берусь компетентно ответить на вопрос о современной российской литературе, у меня не такой широкий ее обзор, как, скажем, у литературных критиков. Если говорить о писателях, я с большим уважением относилась и отношусь ко всему, что делает Людмила Евгеньевна Улицкая, всегда срочно покупаю и читаю то, что выходит из-под ее пера. С интересом слежу за работой Алексея Иванова. На мой взгляд, он — яркий герой современной литературы, писатель очень трудоспособный, разносторонний и талантливый. Хотя это не значит, что мне нравится все, что он пишет.

— Как проходит ваш день? Вы пишете с утра или ночью? Как работается в условиях самоизоляции?

— Я пишу обычно с утра: я жаворонок, и мне гораздо проще работать сразу после пробуждения. Если есть такая возможность, с удовольствием сажусь за стол сразу после того, как встала. Поэтому первая часть дня — это работа, а вторая часть дня — уже остальная жизнь. Моя жизнь в условиях самоизоляции мало отличается от жизни до нее, у меня примерно такой же график, и для меня уединенная работа за столом — обычное дело.

— Что бы вы посоветовали читать в нынешних условиях?

— Я бы посоветовала два прекрасных сборника которые вышли в последние полгода и, как мне кажется, очень подходят для чтения в такое непростое время, как сейчас. Сборник «О теле души» Людмилы Улицкой — книга о переходе в небытие, границе между ним и бытием и о людях, которые преодолевают небытие. Не нужно пугаться этой темы, наоборот, мне эта книга показалась необыкновенно светлой по настрою. И сборник «Идти бестрепетно: между литературой и жизнью» Евгения Водолазкина. Это рассказы, эссе и небольшая повесть, где автор откровенно рассказывает о многом, в том числе о каких-то деталях своей биографии, позволяя, например, подглядеть, как Евгений Германович Водолазкин в первый раз пошел в детский сад. Сборник очень интересный и полный искрометного юмора.

Беседовала Ольга Романцова 

информация с сайта Культура РФ https://www.culture.ru/materials/255730/roman-zuleikha-otkryvaet-glaza-okazalsya-zerkalom